Шенк фон штауффенберг. «Тайная Германия» полковника фон Штауффенберга. Штауффенберг предлагает генералу снять брюки

Отправляясь в ставку Гитлера, Клаус фон Штауффенберг, как истинный военный, не исключал наихудшего для себя развития событий. Прощаясь с женой на пороге дома, он сказал: «Кто найдёт в себе мужество сделать это, тот войдёт в историю как предатель. Но если он откажется это сделать, то будет предателем перед своей совестью». Так в своей книге «Нина Шенк фон Штауффенберг. Портрет» («Nina Schenk von Stauffenberg. Ein Portret», München, Zürich, Pendo Verlag, 2008) передаёт слова матери Констанция (Konstanze von Schulthess), младшая дочь Клауса фон Штауффенберга, родившаяся в тюрьме уже после смерти отца. Но обо всём по порядку.

Влюблённый кавалерист

В аристократической семье Альфреда Шенка графа фон Штауффенберга (Alfred Schenk Graf von Stauffenberg), последнего маршала короля Вильгельма фон Вюрттемберга (Wilhelm II. von Württemberg), и графини Каролины (Caroline, урождённой Gräfin von Üxküll-Gyllenband) рождались только близнецы. Клаус (полное имя Claus Philipp Maria) фон Штауффенберг был третьим сыном. Лишь один из старших братьев – Александр (Alexander) пережил войну. Близнец Александра – Бертольд (Berthold), причастный к покушению на Адольфа Гитлера, был казнён 10 августа 1944 года. А Конрад (Konrad) – брат-близнец Клауса – умер на другой день после рождения, как будто предрешая судьбу своих братьев.

Армейская служба 19-летнего графа началась 5 марта 1926 года, сразу же после получения аттестата зрелости. Новоиспечённый юнкер в составе 17-го Баварского кавалерийского полка прибыл в Бамберг. Пробыл он в этом старинном городке не долго. Однако здесь случилось одно из важнейших событий в его жизни. На одном из балов, которые посещали молодые офицеры и курсанты, он познакомился с 16-летней Ниной фон Лерхенфельд, дочерью барона Густава фон Лерхенфельда (Gustav Freiherr von Lerchenfeld), бывшего консула Германии в Каунасе. Красивый и знатный молодой офицер, говоривший на нескольких языках, произвёл на девушку глубокое впечатление. Это была любовь, что называется, с первого взгляда. Но им пришлось ждать, пока невесте исполнится 17 лет (возраст совершеннолетия в те времена в Германии). Помолвка состоялась в 1930 году, а поженились они в Бамберге три года спустя, 26 сентября 1933 года.

К этому времени Клаус успел закончить кавалерийскую школу в Ганновере и получить звание лейтенанта с награждением почётной саблей. В его военной характеристике были такие слова: «трудолюбивый и самостоятельный, с независимым характером, способный принимать решения. Имеются все основания для его прогрессивного развития…».

С коня на танк

Этот лейтенант прекрасно понимал разницу в перспективах кавалерии и моторизованной техники. 1 октября 1936 года его командируют в военную академию в Берлин, и он начинает быстро продвигаться по службе: 1 января 1937 года становится ротмистром, в июле 1938 года – вторым офицером штаба 1-го танкового дивизиона. Его политические пристрастия, как и пристрастия его старшего брата Бертольда, ещё со времён Веймарской республики можно назвать антидемократичными и антилиберальными. Он считает себя настоящим военным, и этим всё сказано.

Клаус успешно участвует в захвате Судетской области Чехословакии и получает от фюрера очередное воинское звание. Затем была Польша, самое начало Второй мировой. В январе 1940 года на его плечах уже погоны капитана. В письме жене Клаус делится своими впечатлениями: «Этот народ невероятно прост, здесь очень много евреев и очень много смешанных. Это народ, который лишь под кнутом чувствует себя нормально. Тысячи взятых нами в плен станут хорошей подмогой в нашем хозяйстве…».

Историк Генрих Август Винклер (Heinrich August Winkler) рассматривает эти и другие письма тех лет как доказательство полного совпадения взглядов графа Штауффенберга с политикой фюрера. Что же касается отношения капитана Штауффенберга к такому понятию, как «атисемитизм», то, по мнению Петера Гоффмана (Peter Hoffmann) и Сауля Фридлендера (Saul Friedländer), биографов Клауса фон Штауффенберга, нет никаких оснований причислять его к защитникам евреев.

Какие же события должны были произойти, чтобы Клаус фон Штауффенберг и подобные ему лица из высших эшелонов немецкой аристократии, вскоре после этих событий, рискуя собственной жизнью, попытались уничтожить того, с чьим именем они шли завоёвывать для рейха новые земли и страны?

Поражение под Москвой

Территории, охваченные пожаром Второй мировой войны, всё расширялись. Клаус фон Штауффенберг участвует в подготовке захвата Франции, за что в мае 1940 года его награждают Железным крестом 1-й степени. Его отвага и военные знания не остаются незамеченными: вскоре он получает назначение в один из важнейших отделов штаба Главного командования сухопутных войск (Organisationsabteilung des Oberkommandos des Heeres).

Первое поражение немецких войск под Москвой (а в этих сражениях с немецкой стороны принимали участие более 50 мотострелковых дивизий, до 1500 танков, около 3000 орудий и более 700 самолётов), с одной стороны, привело к идее сосредоточения всей полноты военной власти в руках Адольфа Гитлера (что было поддержано Клаусом фон Штауффенбергом); с другой стороны, породило у некоторых представителей немецкой военной элиты подозрение фюрера в ошибках. Те, у кого и раньше были сомнения в нацистской идеологии, начали действовать. К числу таких людей принадлежали дальний родственник Клауса фон Штауффенберга, юрист по специальности, а в то время адъютант командира одного из танковых полков Петер граф Йорк фон Вартенбург (Peter Graf Yorck von Wartenburg), а также школьный друг последнего, сотрудник генштаба фельдмаршала Эрвина фон Витцлебена (Job Wilhelm Georg Erwin Erdmann von Witzleben) Ульрих Вильгельм граф Шверин фон Шваненфельд (Ulrich Wilhelm Graf Schwerin von Schwanenfeld). Они уговаривали подающего надежды капитана согласиться с предложением перейди на должность адъютанта командующего сухопутными войсками вермахта генерал-фельдмаршала Вальтера фон Браухича (Walther Heinrich Alfred Hermann von Brauchitsch). История умалчивает, объяснили ли друзья Клауса, с какой целью было выдвинуто ими это предложение. Как бы то ни было, Клаус отказался.

Кавказ и Тунис

Уже в звании майора Клаус фон Штауффенберг, как руководитель 2-го отдела Главного командования сухопутных войск вермахта, в связи с ведением военных действий группы армий «А» на Кавказе, занялся комплектованием добровольцев из пленных и перебежчиков на сторону немцев. 2 июня 1942 года его отдел издал специальные правила обращения с туркестанскими и кавказскими солдатами. Эти правила коренным образом отличались от других распоряжений подобного рода. Например, в распоряжении от 10 июля 1941 года командующий 6-й армией Вальтер фон Райхенау (Walter von Reichenau) требовал расстреливать «солдат в штатском, которых легко узнать по короткой стрижке», и «гражданских лиц, манеры и поведение которых представляются враждебными». В результате уже в августе 1942 года так называемый «Восточный легион» из солдат кавказских национальностей вступил в бой с частями Красной армии.

После этого Клауса фон Штауфенберга перебросили в Тунис, в армию генерал-фельдмаршала Эрвина Роммеля (Erwin Eugen Johannes Rommel).

Роммель не только игнорировал указания верховного военного руководства, но и откровенно рассказывал доверенным лицам о несогласии фюрера скорректировать внешнеполитический и военный курсы страны. На прямо поставленный вопрос Роммеля, как фюрер представляет себе дальнейший ход войны, последний не давал никакого ответа. Главной темой дискуссий в окружении Роммеля оставалась возможность дальнейшего продолжения войны.

7 апреля 1943 года Клаус фон Штауффенберг попал под обстрел британского истребителя и был тяжело ранён. Он лишился левого глаза; в полевом госпитале ему ампутировали правую руку и два пальца левой руки.

Тяжёлое ранение и полный разгром армии Роммеля союзническими частями в ходе Тунисской кампании, а затем и капитуляция всей германо-итальянской группы армий «Африка», не могли не отразиться на его восприятии действительности. И награждение высокими орденами, в том числе «Немецким крестом в золоте» (Deutsches Kreuz in Gold) уже не мог укрепить его веру в счастливый исход войны.

Нина думала, что покалеченный муж наконец обретёт домашний покой. Но Клаус фон Штауффенберг только шутил: «Я теперь не понимаю, как я раньше управлялся с таким большим количеством пальцев на руке». Своей жизнью он решил распорядиться иначе.

Последнее задание

В середине июня 1944 года он вернулся на службу и был назначен начальником штаба Резервной армии под командованием генерал-полковника Фридриха Фромма (Friedrich Fromm). У Клауса фон Штауффенберга, как и у многих высших офицеров, уже не было никакого сомнения, что война с советской Россией и её союзниками проиграна и что лишь перемирие на приемлемых для Германии условиях помогло бы избежать дальнейшего ненужного кровопролития. Гитлер же не хотел и слышать о перемирии. Изменить внешний и внутренний курс страны при живом фюрере не представлялось возможным. Поэтому несколько доверенных лиц, и Клаус фон Штауффенберг в их числе, – они называли себя «другой Германией» – приступили к разработке операции покушения на фюрера под кодовым названием «Валькирия» (Valkyrie).

Покушение едва не сорвалось, так как совещание, на которое заговорщики должны были принести бомбу, в последнюю минуту перенесли в другое помещение. И из двух предусмотренных бомб Клаус фон Штауффеньерг смог подготовить только одну.

Совещание в ставке Гитлера «Волчье логово» (Растенбург, Восточная Пруссия) в составе не менее 24 высших чинов армии во главе с Адольфом Гитлером началось 20 июля 1944 года примерно в 12:00. Все собрались за большим, массивным столом, на котором была разложена стратегическая карта. Охрана пропустила Клауса фон Штауффенберга без досмотра. Портфель с бомбой он поставил под столом недалеко от места, где должен был стоять фюрер. Около 12:40 бомба взорвалась. Клауса фон Штауффенберга в это время в помещении уже не было.

Четверо присутствовавших были тяжело ранены; девять получили ранения средней тяжести и одиннадцать отделались лёгкими царапинами. Лишь лёгкими царапинами и небольшим ожогом отделался и Адольф Гитлер.

В полной уверенности, что покушение удалось, Клаус фон Штауффенберг вместе со своим адъютантом, старшим лейтенантом Вернером фон Хефтеном (Werner von Haeften) вылетел на самолёте в Берлин.

Планировалось, что после удачного покушения шеф Объединённых сухопутных сил генерал Фридрих Ольбрихт (Friedrich Olbricht), бывший начальник Генерального штаба сухопутных войск Людвиг Бек (Ludwig Beck), генерал-фельдмаршал Эрвин фон Витцлебен (Erwin von Witzleben), генерал-полковник Эрих Хёпнер (Erich Hoepner) и полковник Мерц фон Квирнхайм (Albrecht Ritter Mertz von Quirnheim) с помощью своих подчинённых обезвредят отряды СС и органы гестапо. Брат Клауса Бертольд фон Штауффенберг осуществлял связь заговорщиков с военно-морским ведомством. Всю государственную власть, на первых порах, решили сосредоточить в Генеральном штабе сухопутных войск.

Фридрих Фромм готов был поддержать заговорщиков лишь в случае смерти фюрера. Когда он позвонил в ставку и узнал, что фюрер жив, у него уже не было выбора: чтобы спасти свою жизнь, ему нужно было срочно устранить тех, кто под пытками мог рассказать о его участии в заговоре. Поэтому 21 июля по его приказу были схвачены и срочно расстреляны Клаус фон Штауффенберг, Мерц фон Квирнхайм, Фридрих Ольбрихт и Вернер фон Хафтен. Но это его не спасло. На следующий день Гиммлер приказал арестовать Фромма. Он был приговорён к смерти Народной судебной палатой (Volksgerichtshof) и расстрелян 12 марта 1945 года в каторжной тюрьме в Бранденбурге (Brandenburg-Görden).

Беременную Нину фон Штау­ффенберг вместе с её четырьмя детьми арестовало гестапо. Пятый ребёнок родился в тюрьме. Они прошли несколько тюрем и лагерей и были освобождены в самом конце войны.

Книги все менее становятся частью быта даже интеллигентной публики. Похоже, что ежедневное чтение так называемых свежих новостей в Интернете вполне заменило собою литературу, за исключением разве что модной «клубнички». По сей причине решаюсь напомнить читателю о женщине интереснейшей и трагической судьбы, волею обстоятельств оказавшейся в лагере тех, кто истреблял ее соплеменников. Нет, это не Лени Рифеншталь, всем известный кинорежиссер фашистcкой помпезной хроники. Это Мелитта Шиллер, невестка Клауса фон Штауффенберга, жена его старшего брата Александра.

Для описания ее судьбы использую великолепный источник - книгу исследователя германского Сопротивления профессора Петера Хоффманна «Штауффенберг. История семьи. 1905–1944», вольный перевод которой с английского сделал в 2012 году. Впрочем, теперь вышла в свет книжечка некоего Томаса Медикуса и о самой Мелитте.

Старший из братьев фон Штауффенберг, Александр, историк, специалист по Древней Греции, женился на Мелитте Шиллер в августе 1937 года, в разгар шумихи по поводу введения расистских Нюрнбергских законов. Брак с германским аристократом, без сомнения, укрепил положение Мелитты. Ее отец происходил из уважаемой в Лейпциге еврейской семьи. Дед ее, родом из Одессы, еще молодым человеком принял лютеранство, учился в Лейпциге, служил в прусской армии, но затем работал и жил на территории, которая в 1918 году отошла к Польше. Он не переехал в Германию, там ему негде было бы жить. Но в Кроточине, в провинции Позен, у него был домик. Выйдя на пенсию, он получал пенсию в Данциге и переселился туда.

Мелитта въехала в Германию еще до окончания Первой мировой войны, и польское гражданство родителей ей не мешало. В Мюнхенском технологическом институте она получила степень инженера-строителя, сдала экзамен на пилота и - оказалась в рядах врагов своего народа. Она специализировалась в аэродинамике и с 1927 года работала летчиком-испытателем, проверяя работу приборов в самом опасном маневре - пикировании, сперва при Германском институте испытаний авиационной техники, Берлин - Адлерсдорф, затем при компании «Аскания», Берлин - Фриденау, а с октября 1937 года она, женщина, стала командиром испытательного воздушного экипажа при Военно-воздушной академии, Берлин - Гатов. (Гражданские названия двух предыдущих учреждений ничего не значат: официально германское правительство учредило военно-воздушные силы лишь в марте 1937 года.)

Насколько важна была работа Мелитты и насколько сама она ценилась как искусный пилот-эксперт, можно судить по тому, что, арестованная после покушения 20 июля, она уже 2 сентября того же года была освобождена с разрешением вернуться к исполнению своих служебных обязанностей как имеющих чрезвычайную важность для ведения войны.

В день Мелитта совершала до 15 заходов в пике. Физическая нагрузка при этом была колоссальной - в считанные секунды самолет падал с высоты 5000 метров до 1000 метров, - но летчица, фанатично влюбленная в свое дело, справлялась и с перегрузками, и с технической стороной испытаний. Более двух тысяч ее пикирований на бомбардировщиках Ю-87 и Ю-88 превышены были лишь одним летчиком-мужчиной. Ей было наконец присвоено звание капитана ВВС. В 1943 году ее наградили Железным крестом 2-й степени и Золотой пилотской кокардой с брильянтами. Награду ей вручал Геринг в сердечной домашней обстановке.

В 1944 году за испытания Ю-88 в пикировании и ночные полеты для проверки навигационных приборов в слепом приземлении на «Арадо-96», «Фокке-Вульфе-190» и турбореактивном «Мессершмитте-262» Мелитту представили к награждению Железным крестом 1-й степени. При всем при этом длительное время она жила в страхе потерять гражданство и работу. И сама Мелитта, и ее семья наравне со всеми германскими евреями жили под угрозой выселения из Германии в концлагерь с еще неведомой им тогда, но неизбежной перспективой выхода оттуда в небо дымом из трубы крематория. При таких обстоятельствах служба в вермахте казалась надежным прикрытием, и понятно стремление евреев в его ряды.

Не могу отказать себе в удовольствии процитировать по этому поводу интернетовский источник, исправив в нем замеченные грамматические ошибки (и, возможно, допустив новые). Интересно, однако, что в этом материале нет упоминания о Мелитте - единственной, наверное, женщине-еврейке, офицере люфтваффе.

«Проверка на принадлежность к евреям предусматривалась лишь для офицеров. Для нижнего чина достаточным считалось его собственное заверение, что ни он, ни его жена не являются евреями. В этом случае можно было дорасти до штабс-фельдфебеля, но если кто-то рвался в офицеры, то его происхождение тщательно проверялось. Были и такие, кто при поступлении в армию признавал еврейское происхождение, но они не могли получить звание выше старшего стрелка.

Евреи стремились в армию в массовом порядке, считая её в условиях Третьего рейха самым безопасным для себя местом. Скрыть еврейское происхождение было нетрудно - большинство немецких евреев носили немецкие имена и фамилии, а национальность в паспорте не писали. (В отличие от нерасистского - якобы! - СССР. - Прим. П. М. )

Проверки рядового и унтер-офицерского состава на принадлежность к еврейству стали производить лишь после покушения на Гитлера. Такие проверки охватили не только вермахт, но и люфтваффе, кригсмарине и даже СС. До конца 1944 года было выявлено 65 солдат и матросов, 5 солдат войск СС, 4 унтер-офицера, 13 лейтенантов, один унтерштурмфюрер, один оберштурмфюрер войск СС, три капитана, два майора, один подполковник - командир батальона в 213-й пехотной дивизии Эрнст Блох, один полковник и один контр-адмирал - Карл Кюленталь, служивший военно-морским атташе в Мадриде и выполнявший поручения абвера. Один из выявленных евреев был тут же ариизирован за боевые заслуги. О судьбе остальных документы умалчивают. Известно лишь о том, что Кюленталю благодаря заступничеству Дёница было позволено выйти в отставку с правом ношения формы.

Евреем оказался и гроссадмирал Эрих Йоханн Альберт Редер. Его отцом был школьный учитель, в молодости принявший лютеранство. По этим данным именно выявленное еврейство и стало истинной причиной отставки Редера 3 января 1943 года.

В плену многие евреи называли свою подлинную национальность. Так, майор вермахта Роберт Борхардт, получивший Рыцарский крест за танковый прорыв русского фронта в августе 1941 года, попал под Эль-Аламейном в плен к англичанам, после чего выяснилось, что его отец-еврей живет в Лондоне. В 1944 году Борхардта отпустили к отцу, но в 1946 он вернулся в Германию. В 1983 году, незадолго до смерти, Борхардт говорил немецким школьникам: “Многие евреи и полуевреи, воевавшие за Германию во Вторую мировую, считали, что они должны честно защищать свой фатерланд, служа в армии”.

Другим евреем-героем оказался полковник Вальтер Холландер. За годы войны он был награжден Железными крестами обеих степеней и редким знаком отличия - Золотым Немецким крестом. В октябре 1944 года Холландер попал в плен, где и заявил о своем еврействе. В плену он пробыл до 1955 года, после чего вернулся в ФРГ и умер в 1972 году.

За подвиги на военном поприще евреев могли ариизировать, то есть присвоить немецкую национальность. За 1942 год было ариизировано 328 евреев-офицеров» (http://zampolit-ru.livejournal.com/2523872.html).

Кстати, ведь и фельдмаршал Мильх, заместитель Геринга, был евреем, ариизированным за свою административную незаменимость. Как и для Мильха, для Мелитты спасением стали ее деловая репутация и значительность ее работы. Семья заявила, что документов о происхождении отца не имеет и все, что у них есть, - это брачное свидетельство, в котором значится, что отец лютеранин. Этого оказалось достаточно для того, чтобы в дело мог вмешаться и спасти семью от депортации сосед и друг родителей, занимавший в Данциге важный пост и пользовавшийся влиянием. Сама Мелитта получила удостоверение чистокровной арийки лишь в 1940 году - вероятно, не без вмешательства симпатизировавшего ей Геринга, в общем, сторонившегося расовой проблемы. В 1944 году сёстры Мелитты и ее брат Отто, сельскохозяйственный эксперт в Министерстве иностранных дел, были объявлены равными арийцам согласно их заявлению, но незамужней сестре Кларе выйти замуж за эсэсовца запретили.

Насколько доверял невестке Клаус фон Штауффенберг, видно из того, что, готовя покушение, он попросил ее, удостоенную тогда высочайшего доверия власти быть ответственной за испытание лётной спецтехники в Берлинской военно-воздушной академии, слетать с ним в ставку фюрера и обратно, чтобы знать, сколько времени уйдет на возвращение в решающие после покушения часы. Он объяснил ей свой план, и она согласилась с ним, но сказала, что использовать может лишь тихоходный «Фузелер-Шторх». Впоследствии именно имя и репутация Мелитты позволили Клаусу и его адъютанту Хефтену получить машину и добраться до Берлина с аэродрома, на котором они приземлились после покушения, еще не зная, что оно провалилось.

Мелитта стала ангелом-хранителем семьи. Это она после ареста братьев добывала продовольствие и, выкраивая время, тайком, воздушным путем доставляла его родственникам. Хоть у нее и было постоянное разрешение на полеты, она рисковала предстать перед военным судом. Дважды она летала в Бухенвальд, к Нине фон Штауффенберг, жене Клауса, и ежемесячно доставляла продовольствие Александру.

На Рождество 1944 года Мелитта слетала в Гарц, где под строгой опекой СС находились дети убитых братьев и кузена фон Хофакера, и порадовала их гостинцами. (Последовательные неудачи заговорщиков в устранении Гитлера и светлый ужас финала превосходят все, что может предложить древнегреческая трагедия. Последние слова обвиняемых дышат отвагой и гордостью. Цезарь фон Хофакер, старший и любимый кузен Клауса фон Штауффенберга, осадил пресловутого крикуна, председателя Народного суда: «Помолчите, герр Фрейслер, ибо сегодня на кону моя голова. Через год будет ваша!» А закончил словами: «Я бесконечно сожалею, что не мог быть на месте моего кузена Штауффенберга, которому увечье, полученное в битвах, не позволило завершить дело».)

Бомбардировщики для этих полетов не годились, рядом с тюрьмами и лагерями не было аэродромов, и Мелитта пользовалась тихоходными «Шторхами» и «Бьюкерами», скорость которых была не более 130 километров в час. При господстве американской авиации в воздухе эти полеты были смертельно опасны.

8 апреля 1945 года, во время одного из таких полетов, Мелитту сбил американский истребитель. Она нашла в себе силы посадить самолет, но умерла через два часа после ранения.

Была ли Меллита Шиллер посвящена в планы заговора против Гитлера? В детали, разумеется, нет. Но Томас Медикус, автор книги о ней, убежден, что она вообще ничего о заговоре не знала, как и ее муж Александр, во время войны офицер противовоздушной обороны, а до войны профессор древней истории и родной брат Клауса фон Штауффенберга, совершившего покушение. К сожалению, это противоречит версии Петера Хоффманна, беседовавшего с мужем Меллиты, Александром фон Штауффенбергом, задолго до написания книги Медикуса и со слов Александра написавшего о просьбе Клауса слетать с ним в «Волчье логово».

Что добавить к этому краткому очерку жизни мужественной женщины, оказавшейся в военном лагере врагов своей нации?

Когда ее отца расстреляли, Констанции фон Шультесс еще не было на свете. А ее мать, Нину Шенк фон Штауффенберг, от расстрела, вероятней всего, спасла беременность. Своей матери Констанция и посвятила книгу «Нина Шенк фон Штауффенберг. Портрет », которая в марте вышла на французском языке в издательстве «Сирт».

Имя графини Нины Шенк фон Штауффенберг неизменно связано с именем ее мужа Клауса Шенк фон Штауффенберга , одного из главных персонажей немецкого движения Сопротивления, организатора неудачного покушения на жизнь Гитлера.

Случай

«Заново приблизиться к моей матери, заново представить себе наши разговоры, не только вспомнить события, о которых она мне рассказывала, но и то, как она рассказывала о своей жизни. (…) Создать портрет удивительной женщины, чья жизнь была неразрывно связана с одной из самых драматичных глав нашей истории. Одновременно мне хотелось написать что-то очень личное: признаться маме в любви», - так в предисловии к книге обозначила Констанция фон Шультесс стоявшие перед ней задачи.

Впрочем, ей самой никогда бы в голову не пришло написать такую книгу, если бы не случай.

обложка книги "Нина Шенк фон Штауффенберг. Портрет", издательство "Сирт", март 2011 DR

: Это была вовсе не моя идея. Мне позвонил издатель после того, как он прочитал статью о моем отце, и сказал: нужно, чтобы вы написали книгу. Меня потрясло это предложение.

Она согласилась, и в 2008 году книга была издана в Германии. Ее ждали 200 тысяч проданных экземпляров и небывалый интерес публики.

: Я получила много писем. Я была удивлена такой положительной реакцией читателей. Я совсем не ожидала подобного успеха.
Писали все, но особенно много писем было от «детей войны» - пожилых людей, которые застали войну, тех, что помнили об этом времени и о теракте против Гитлера, хотя молодежь тоже писала. Еще писали дети, чьи родители были участниками сопротивления, а также просто дети тех, кто жил в это время.

Ложь во спасение

Свой рассказ Констанция фон Шультесс начинает 21 июля 1944 года. Нина рассказывает Бертольду и Хеймерану, двум старшим сыновьям восьми и десяти лет, что их отец совершил ошибку и был казнен минувшей ночью. «Да хранит провидение нашего любимого Фюрера», - добавляет она. Только после войны мальчики узнают, что, на самом деле, их отец – герой, а матери пришлось солгать им, чтобы спасти.

: Это был очень трагичный и тяжелый момент. Она должна была сообщить своим детям, что их отца расстреляли. Разумеется, дети спросили «почему», и она не могла ответить им: «ваш папа – герой». Она должна была защитить их. Если бы детей начали допрашивать, они не должны были ответить: «мама сказала, что папа был прав». Это было опасно и для детей, и для моей матери и для остальных членов семьи. Она была просто вынуждена соврать.

Два дня спустя ее, беременную, арестовали, отняли от детей и привезли в Гестапо. Сначала она находилась в одной из берлинских тюрем, затем ее депортировали в Равенсбрюк, концлагерь на северо-востоке Германии, где она провела пять месяцев. Констанция родилась 27 января 1945 года в больнице Франкфурта-на-Одере. Полгода спустя Нине удалось найти остальных четверых детей. И начать жить заново.

Для моей матери все переменилось со дня на день. Вся семья снова была вместе в Лаутлингене, как будто собранная здесь рукой Бога. Не хватало лишь отца. С блужданием было покончено, но что ждало ее впереди? (…) Освобождение и возвращение в семью были для нее облегчением. Но в то же время, это было началом чрезвычайно сложного периода, периода размышлений и попытки осознания всего того, что она пережила и выстрадала. А еще перед ней стояла задача заново выстроить свое существование. (…) Что осталось от ее прежней жизни, той, которой она жила до 20 июля 1944 года? Муж был казнен, мать умерла в лагере в ужасных условиях, дом ее родителей в Бамберге был сильно поврежден войной. Жизнь ее была разрушена.

Констанция фон Шультесс, "Нина Шенк фон Штауффенберг. Портрет"

Знакомство родителей

Для того чтобы написать эту книгу, Констанция фон Шультесс использовала дневники и редкие интервью своей матери, письма и архивные документы. Констанция возвращается к истории семей своих родителей, одной католической, другой протестантской, детству, юности и знакомству Нины и Клауса весной 1930.

Dominik von Schultess

: Они познакомились в Бамберге, где моя мама жила со своими родителями, а он был молодым лейтенантом на расположенной там военной базе. Оба сразу же поняли, что это был не легкий флирт, а что-то большое. Они помолвились тайно в день рождения отца. О помолвке знали только их семьи, потому что официально нужно было ждать три года, а также потому что моей матери было всего семнадцать лет, она была несовершеннолетней. Ее родители считали, что нужно дать ей время, если она вдруг передумает. Но у моей мамы и мыслей таких не было, это была великая любовь. До самого конца. И даже после смерти отца, он навсегда остался ее великой любовью.

Историческая справедливость

В начале Второй мировой войны Клаус фон Штауффенберг был офицером Баварского кавалерийского полка, участвовал в сражениях на советском фронте, а затем в 1943 году - в Северной Африке. В Тунисе он получил тяжелейшее ранение, потеряв левый глаз, правую руку и два пальца на левой руке, после чего, впрочем, вернулся в строй.

Некоторые историки называют Штауффенберга оппортунистом, считая, что он подозрительно долго оставался верен фюреру. В своей книге, Констанция фон Шультесс доказывает, что ее отец осознал преступность режима еще в 1938 году, во время Хрустальной ночи. И если доказательства тому сложно разыскать в его письмах с фронта, этому есть вполне простое объяснение.

: Он ведь не мог писать все, что он думал, в своих письмах. Их наверняка проверяли на почте, неизвестно, кто еще их читал. К тому же, моя мама, когда получала письма от отца, потом передавала их другим членам семьи – ведь у отца не было времени писать десятки писем всем. Поэтому его письма передавались его матери, его братьям.

Кто найдет в себе мужество сделать это, войдет в историю как предатель, но если он откажется это сделать, то будет предателем перед своей совестью.

Клаус фон Штауффенберг

Восстановить историческую справедливость в отношении матери - еще одна задача Констанции фон Шультесс. Биографы Клауса фон Штауффенберга часто описывали Нину, как сварливую и невежественную домохозяйку. Даже если Нине и не удалось сыграть существенную роль в движении Сопротивления, она была в курсе того, чем занимался ее муж. И она была готова к возможному поражению. Она знала, что ее могут арестовать или даже казнить.

: Она сама абсолютно ясно говорила, что в тот момент, когда она поняла, что это было необходимо ему и стране, она поддержала его всем сердцем и с такой верностью, которая нам сегодня даже, может быть, не очень понятна. Но ей было ясно, что нужно было вести себя так, а не иначе.

«Семья Штауффенбергов будет полностью уничтожена», - объявил Гиммлер 3 августа 1944 года. Выжили все. А Нина фон Штауффенберг умерла 2 апреля 2006 года в возрасте 92 лет, окруженная детьми, внуками и правнуками.

Клаус Филипп Мария Шенк граф фон Штауффенберг (нем. Claus Philipp Maria Schenk Graf von Stauffenberg , 15 ноября (19071115 ) , Йеттинген - 21 июля , Берлин) - полковник вермахта , один из основных участников группы заговорщиков, спланировавших Заговор 20 июля и осуществивших покушение на жизнь Адольфа Гитлера 20 июля 1944 года .

Биография

Аристократ

Граф Клаус Шенк фон Штауффенберг родился в одной из старейших аристократических семей Южной Германии , тесно связанной с королевским домом Вюртемберга - отец графа занимал высокий пост при дворе последнего короля Вюртемберга.

Клаус был третьим сыном в семье. Его старшие братья, Бертольд и Александр, позднее также приняли участие в заговоре.

Воспитывался в духе католического благочестия, немецкого патриотизма и монархического консерватизма. Получил отличное образование, имел литературные склонности. В 1923 году вместе с братом Бертольдом вошел в круг Стефана Георге (куда не пустили Йозефа Геббельса) и до конца своих дней преклонялся перед этим поэтом.

Война

Население - невероятный сброд. Много евреев и полукровок. Этим людям хорошо, когда ими управляешь кнутом. Тысячи заключенных пригодятся для сельского хозяйства Германии. Они трудолюбивы, послушны и нетребовательны.

Петер граф Йорк фон Вартенбург и Ульрих граф Шверин фон Шваненфельд обратились к Штауффенбергу с просьбой принять назначение на должность адъютанта командующего сухопутных войск Вальтера фон Браухича для участия в попытке переворота. Но Штауффенберг отказался.

Всего в бараке находились 24 человека. 17 из них получили ранения, ещё четверо погибли, а сам Гитлер чудом отделался легкой контузией и ранением. Неудача покушения дала ему очередной повод утверждать, что его хранит само «провидение».

Провал заговора

К этому моменту Штауффенберг уже покинул территорию Ставки и видел взрыв с расстояния. Будучи уверенным в успехе покушения, он добрался до Растенбурга и вылетел в Берлин, где сообщил генералу Фридриху Ольбрихту (участнику заговора), что Гитлер мертв, и стал настаивать на приведении плана «Валькирия» в исполнение. Однако командующий резервом сухопутных войск генерал-полковник Фридрих Фромм , который должен был подписать план, решил сам удостовериться в гибели Гитлера и дозвонился до Ставки. Узнав о провале покушения, он отказался от участия в заговоре и был арестован заговорщиками. Действия заговорщиков были поддержаны оппозиционно настроенными военачальниками на местах. Например, военный губернатор Франции, генерал Штюльпнагель , начал аресты чинов СС и Гестапо .

Пытаясь осуществить свой план, Штауффенберг лично обзванивал командиров частей и соединений в Германии и на оккупированных территориях, убеждая их выполнять приказы нового руководства - генерал-полковника Людвига Бека и генерал-фельдмаршала Вицлебена - и провести аресты офицеров СС и гестапо. Некоторые из тех, к кому он обращался, действительно выполнили его указания и приступили к задержаниям. Однако многие войсковые командиры предпочли дождаться официального подтверждения гибели Гитлера. Такого подтверждения, однако, не последовало - более того, Геббельс вскоре объявил по радио, что Гитлер жив.

В результате уже к вечеру того же дня сохранивший верность фюреру батальон охраны военной комендатуры Берлина контролировал основные здания в центре Берлина, а ближе к полуночи захватил здание штаба резерва сухопутных войск на Бендлерштрассе. Клаус фон Штауффенберг, его брат Бертольд и другие заговорщики были схвачены. При аресте Штауффенберг был ранен пулей в плечо.

Выпущенный из-под ареста генерал-полковник Фромм немедленно объявил заседание военного суда и тут же приговорил к смерти пять человек, в том числе Клауса фон Штауффенберга. Осуждённые были расстреляны во дворе штаба. Перед смертью Штауффенберг успел крикнуть: «Да здравствует священная Германия!»

Остальные заговорщики были переданы гестапо . На следующий день была создана специальная комиссия из высокопоставленных руководителей СС для расследования заговора. Тысячи предполагаемых и действительных участников «заговора 20 июля» были арестованы, подвергнуты пыткам, казнены. Казнь специально снимали на киноплёнку для показа фюреру.

По всей Германии начались аресты подозреваемых в заговоре. Были арестованы многие видные военачальники, например, генерал-фельдмаршалы Вицлебен (казнён по приговору суда) и Эвальд фон Клейст (отпущен), генерал-полковник Штюльпнагель (пытался застрелиться, но выжил и был казнён), Франц Гальдер и многие другие. Легендарного полководца Эрвина Роммеля , попавшего под подозрение, 14 октября заставили принять яд. Погибли и многие гражданские участники заговора - Карл Фридрих Гёрделер , Ульрих фон Хассель , Юлиус Лебер и другие.

Герой или предатель

В расколотой послевоенной Германии отношение к покушению на Гитлера 20 июля 1944 года было неоднозначным. В Западной Германии средства массовой информации и политики описывали участников заговора как героев. В ГДР эта дата вообще не отмечалась.

Хотя Штауффенберг был воспитан в консервативной, монархической и религиозной традиции, за время войны его политические позиции заметно сдвинулись в сторону левых. В среде антигитлеровских заговорщиков он сблизился с социал-демократами Юлиусом Лебером и Вильгельмом Лёйшнером; кроме того, он считал, что к послевоенному обустройству Германии следует подключить все антифашистские силы, включая коммунистов. В восточногерманской и советской историографии заговорщики разделялись на «реакционное» (консервативное) крыло под руководством бывшего бургомистра Лейпцига Гёрделера и «патриотическое» (прогрессивное) во главе со Штауффенбергом. Согласно этой концепции, первые намеревались после переворота заключить сепаратный мир с Западом и продолжить войну с Советским Союзом, вторые же ставили своей целью полный мир для Германии и установили контакты с левыми политиками - социал-демократами, и даже с руководителями коммунистического подполья . Сходную точку зрения разделяет и ряд западных авторов .

Но вплоть до середины 1960-х годов многие в Германии считали участников заговора не героями, а предателями.

Фильмы

20 июля 1944 г. в Ставке Гитлера на Восточном фронте раздался взрыв. Погибло четыре человека из 24 присутствовавших на совещании. Сам Гитлер получил осколочные ранения, ожоги, из ушей его шла кровь, парализовало руку. Но он остался жив. Потом заговорщики совершили еще много других ошибок, пытаясь в тот день взять власть с помощью берлинской резервной армии. Оставшийся в живых Гитлер дал отпор и к вечеру участь заговорщиков была решена — часть лидеров расстреляли, еще несколько тысяч были арестованы в следующие недели, около двухсот казнены. Потом Гитлер с маниакальным наслаждением смотрел кинозаписи казней. Но тот факт, что покушение почти удалось, а Гитлер спасся только чудом (в который раз!), заставляет задуматься — что было бы в случае успеха?

Красным помечен портфель Штауффенберга. Номером 1 — Гитлер. (Мэнвелл Р., Френкель Г. Июльский заговор. 2007)

Сегодня лидер этого заговора граф полковник Клаус Шенк фон Штауффенберг считается героем немецкого Сопротивления и спасителем чести Германии. История заговорщиков, идущих на смерть ради спасения страны, вызывает сочувствие и сожаление об их неудаче. Они ведь могли закончить войну и спасти миллионы жизней! Но так думают не все. Время от времени, начиная с 2000-х годов в СМИ появляется версия, согласно которой Штауффенберг и верхушка Сопротивления хотели заключить мир с Западом и продолжить войну на Востоке. К примеру, недавно подобная публикация появилась в «Аргументах и фактах» (статья от 5.11.17 «Несостоявшийся убийца Гитлера…»), в которой голословно утверждается, что Штауффенберг был врагом нашей страны.

Если мы обратимся к трудам историков, то обнаружим, что эта версия может апеллировать к нескольким фактам. Во-первых, часть заговорщиков имела прозападную ориентацию и пыталась установить с западными странами контакт. До 1943 г. некоторые из них еще могли рассчитывать, что, став приемлемыми партнерами, заручившись поддержкой Англии и США и внеся раскол в антигитлеровскую коалицию (в общем, довольно противоестественную), они смогут добиться почетных переговоров о мире. Во-вторых, они могли бы дипломатическими методами бороться за недопущение советских войск на территорию Германии. Кроме того, заговорщики действительно объявляли конечной целью своих усилий независимую республиканскую Германию. И так как деятели Сопротивления принадлежали в основном к национально-консервативным кругам, то часть (только часть) их воспринимала СССР как «заклятого врага», сотрудничество с которым невозможно. Но можно ли отсюда сделать вывод о том, что Штауффенберг планировал создать союз против России? Едва ли, даже если не обращать внимания на другие детали истории заговора.

Слева: Штауффенберг и Гитлер в Ставке «Волчье логово». (news.tut.by)

Во-первых, еще в начале войны Англия и СССР договорились не заключать сепаратного мира с Германией. В 1943 г. США подтвердили, что иного исхода войны, кроме как безоговорочной капитуляции Германии, быть не может. Все попытки Сопротивления установить контакты с Западом провалились. Штауффенберг предлагал обратиться и к Сталину, но было решено отложить дипломатию до момента переворота. Во-вторых, Штауффенберг не считал возможным выиграть войну с СССР в принципе. Он писал: «…с того момента, когда была сделана ошибка объявления войны России, эту войну нельзя было выиграть даже при самом искусном руководстве. Следовательно, эта война является бессмысленным преступлением… Первопричину всех несчастий надо искать в личности фюрера и в его национал-социалистической теории… Если войну больше нельзя выиграть, то нужно сделать все, чтобы спасти германский народ. А это, в свою очередь, возможно лишь путем быстрого заключения мира…»

В 1944 г. никаких надежд на продолжение войны уже не было. Заговор имел и цели морального свойства. Одна из главных фигур, покончивший с собой 21 июля 1944 г. Х. фон Тресков, нач. штаба группы армий «Центр» видел преступления на Восточном фронте и говорил: надо «показать, что германское движение Сопротивления перед лицом всего мира и истории отважилось, не щадя своей жизни, на этот решающий бросок. Все остальное в сравнении с этим безразлично».

Позднее на процессах по этому делу другие мятежники тоже указывали, что хотели смыть позор с Германии. Судьи пытались во что бы то ни стало пресечь такие высказывания. Граф Шваненфельд хотел объяснить свои мотивы на суде: «Я думал об убийстве многих людей…» Судья Фрейслер не дал закончить фразу, заорав на Шваненфельда (этого судью Гитлер называл «нашим Вышинским»). Многие офицеры, участвовавшие в заговоре, во время войны пытались официально, в рапортах начальству, протестовать против «насилий, зверств, грабежа и обмана» на Востоке.

Кроме относящихся к СССР со страхом, враждебно, было и много дружелюбно настроенных мятежников. Один из них, Т. Штельцер, вспоминал: «Мы … придерживались того взгляда, что [Россия] принадлежит к Европе. При мирном урегулировании она должна была бы сказать свое веское слово, а отсюда проистекает необходимость сотрудничества с нею. Мы уже тогда, еще до появления атомной бомбы, стояли на той точке зрения, что война как средство политики доведена до абсурда».

Народный суд. В центре — Роланд Фрейслер, «их Вышинский». (3djuegos.com)

Но любые представления об СССР уже не играли большой роли, особенно в июле 1944 г. Штауффенберг и другие лидеры мятежа понимали реальную ситуацию и не могли помыслить о продолжении войны на Востоке. Полковник Д. фон Вицлебен вспоминал о планах верхушки заговорщиков незадолго до 20 июля. Все признавали, что необходимо «перемирие на всех фронтах»; Германии требуются «приносящие пользу отношения со всеми ее соседями, а, следовательно, и с Советским Союзом»; «после смены правительства и заключения перемирия следует считаться с фактом военной капитуляции»; «вермахт нужно […] к сожалению, распустить. Оккупация Германии странами-победительницами неизбежна»; Штауффенберг понимал, что «никакие переговоры с победителями относительно будущих границ Германии невозможны. Шанс на это потерян в результате многочисленных преступлений, совершенных Германией. Причиненный Германией ущерб подлежит возмещению».

Несомненно, что в случае удачи покушения 20 июля 1944 г. заговорщики стремились бы к заключению мира и приняли бы любые условия и оккупацию. Выступление Сопротивления нередко называют сегодня «восстанием совести», и вполне заслуженно. Они рискнули жизнью и отдали ее. Штауффенберг был расстрелян, Людвиг Бек покончил с собой 20 июля, Б. Дитрих казнен, Э. фон Вицлебен казнен, К. Герделер казнен, Артур Небе казнен, Ф. Ольбрихт казнен… Это длинный список жертв, принесенных ради мира.