Мэрилин Монро: «Моя репутация всегда слегка запаздывала. Мерилин монро была лесбиянкой и ненавидела секс Как мерлин выглядит без макияжа

Еще задолго до того, как Ким Кардашьян и ее визажист Марио Дедиванович не на шутку взволновали Интернет всякими контурированиями, стробингом и хайлайтингом, была другая, не менее знаменитая пара со своими секретами красоты. В Голливуде Аллан «Уайти» Шнайдер всегда значился как личный визажист, стилист и близкий друг Мэрилин Монро. Впервые они встретились в 1946 году, когда та удачно прошла первые в ее жизни актерские пробы на студии 20th Century Fox. С тех пор Аллан взял на себя ответственность за ее макияж – как на съемках, так и в жизни. Он был с ней рядом на протяжении всей ее головокружительной карьеры, начиная с дебютного фильма Monkey Business в 1952 году и заканчивая последним макияжем, который он со слезами на глазах исполнил в день ее похорон в 1962 году. Все те легендарные образы, которые до сих пор служат источником вдохновения и объектом восхищения, его золотых рук дело. Мы узнали и собрали вместе несколько профессиональных секретов мистера Шнайдера и его музы – они, что самое интересное, актуальны и по сей день.

1. Перед тональным кремом Аллан всегда наносил тонкий слой вазелина, чтобы увлажнить кожу и придать ей сияние в лучах софитов. В наше время, когда выбор тона по причине его ассортимента может обернуться небольшой головной болью, такой способ не особенно подходит. Но игнорировать вазелин как подручный хайлайтер, не стоит – на скулах и под бровью он смотрится отменно.

2. Объем губам. В эпоху, когда губы еще не увеличивали инъекциями, ради пухлости приходилось идти на хитрости и использовать не менее пяти средств разных оттенков. Для иллюзии глубины, Аллан рисовал контур губ карандашом шоколадного оттенка. Карандашом кирпичного цвета штриховал губы от периферии к центру. Карандашом ярко-красного цвета, двигаясь из центра, смешивал все оттенки вместе. Чтобы не нарушать воссозданную глубину и объем, он орудовал карандашами возле контура наиболее аккуратно. Ставил точку в центре нижней губы кремовым хайлайтером и завершал процедуру нанесением сверху «жирного» бальзама для губ (именно бальзама, а не блеска).

3. Влажный макияж глаз в то время считался верхом сексуальности. В отсутствии металлизированных текстур, Аллан просто брал и наносил тонкий слой вазелина или кокосового масла поверх компактных теней для век.

4. Секрет белых теней. За актрисой Гретой Гарбо был замечен один make up трюк, который Аллан удачно использовал и со своей музой. Для заметного распахивания взгляда по всему веку достаточно растушевать белые тени (пудровые), а во внутренние уголки глаз поставить по точке теней такого же оттенка, но только перламутровой текстуры.

5. Он всегда комбинировал несколько оттенков подводки для глаз – прорисовывал контур одновременно черной и коричневой подводкой, белой подводкой выделял ресничный контур изнутри и внешний уголок, а внутри глаз ставил по паре красных точек – это придавало белкам яркость или белизну.

Мэрилин Монро не без причин считают культовой фигурой 20-го века: эта женщина будоражила умы многих мужчин, вызывала неистовую зависть у женщин, и ее обаянию, кажется, были неподвластны лишь холодные камни на побережье Лос-Анджелеса, где 1 июня 1926 года родилась Норма Джин Бейкер.

Детство Нормы было нелегким: ее биологический отец неизвестен, мать имела отклонения в психике, что привело ее в психиатрическую лечебницу, а Норму – к приемным семьям, где она и провела большую часть своего детства и юности.

Все эти превратности судьбы – скитания по семьям, ранний брак из-за потребности в жилье (одна из семей, приютившая Норму, переехала, но места приемному ребенку в новом доме не нашлось) и малооплачиваемую работу Норма преодолела легко. Жизнь ее сильно изменилась после фотосессии на заводе, где и началась ее карьера модели.

Изначально Норма Джин имела не очень удачные параметры – рыжие волосы с мелкими кудрями и широкий нос, одевалась просто – как и все женщины того времени. Но ее отличала от всех остальных харизма, которая дарила ей притягательность и внутреннее обаяние. Тогда лишь камера фотографа Дэвида Коновера смогла отобразить истинную сущность Нормы Джин – сексуальность, смешанную с ребячливостью и непосредственностью. Огонек в глазах Нормы не мог не обаять сначала тысячи, а затем и миллионы мужчин.

Прекрасное преображение Мэрилин

Говоря о шарме Мэрилин, нельзя не учесть тот факт, что не только она усердно работала над собой, но также и мастера-имиджмейкеры. После того, как она обосновалась в кинематографе, требования к ее внешности изменились – съемка в фильмах это не фотографии для календаря, и поэтому внешние данные стали оцениваться по другим параметрам.

Сначала Норме дали другое, более звучное имя – Мэрилин Монро. Затем она перекрасила волосы в платиновый цвет, который сделал ее внешность ярче, нежнее и сексуальнее. После огненно-рыжих локонов и искристого взгляда, трогательная красота Мэрилин стала выглядеть статуснее: в основном, камеры фиксировали два взгляда Мэрилин – то надменный с поволокой, который присущ настоящим королевам, то невинно-наивный.

Следуя советам специалистов, Мэрилин решилась и на более кардинальные изменения – пластические операции:

• ей немного увеличили подбородок;
• скулы сделали более выраженными;
• сделали шире веки.

В результате лицо обрело рельефность и еще большее обаяние.

Несмотря на старания стилистов, имиджмейкеров и хирургов, Мэрилин пришлось вложить немало и своих сил, чтобы измениться:

1. Ежедневно она занималась гимнастикой, которая позволяла правильно преподносить тело, а затем Мэрилин выучила новую походку, которая стала ее визитной карточкой.
2. Также она разработала макияж, который еще больше подчеркивал ее красоту: сегодня его пытаются повторить многие визажисты, но так идеально, как Мэрилин, он не подошел еще ни одной, даже очень красивой модели.
3. Мэрилин училась говорить – ее соседка по комнате рассказывала, что в начале карьеры Мэрилин постоянно разговаривала, училась правильно и красиво выражать свои мысли. Особенное внимание она уделяла манере говорить, и это в результате дало ей возможность говорить с придыханием.
4. Конечно же, Мэрилин работала над своим стилем – она выбрала основную гамму цветов и определенные фасоны. Здесь она поступила очень стратегично и правильно, однако неизвестно, додумалась ли она сама, или это совет стилистов.

Говоря о манере одеваться, нужно различать сценический и повседневный образ Мэрилин, несмотря на то, что иногда по смыслу они практически не отличались.

На сцене Мэрилин носила такие платья, которые подчеркивали ее сексуальность. Например, в ленте «Джентльмены предпочитают блондинок» она предстала в ярко-розовом длинном платье с огромным бантом, при поздравлении Кеннеди – в обтягивающем блестящем платье с белым меховым палантином, в фильме «В джазе только девушки» в полупрозрачном бежевом платье, а в фильме «Зуд седьмого года» в платье с порхающей юбкой, которая стала последней каплей терпения мужа Мэрилин.

На сцене она была королевой и одевалась по-королевски – с шиком, блеском и сексуальной откровенностью.

В повседневной жизни дива одевалась просто, но со вкусом: в ее гардеробе была масса однотонных простых кофт разных цветов – такая одежда не затмевала и не отвлекала внимание от красоты Мэрилин.

Также она любила платья-сарафаны, которые создавали имидж простой деревенской девушки, но ее внешность компенсировала этот образ – платиновые кудри и красная помада не давали и намека на то, что Мэрилин простушка.

Если на сцене она украшала себя огромными браслетами и , то в обычной жизни на ней был минимум украшений.

Тот, кто считает, что Мэрилин носила лишь сексуальную одежду, ошибается – ее можно было заметить и в

1. Платиновый блонд . Говорят, что стать блондинкой — это решение, которое определило карьеру Мэрилин в кинематографе. С непослушными кудрявыми волосами шоколадного оттенка — такой Монро была еще до ее появления в Голливуде — она была хоть и красивой, но скорее неприметной девушкой, чем той секс-бомбой, которой она стала с платиновым цветом. Волосы парикмахер Перл Портерфилд(Pearl Porterfield) ей обесцветила по старинке, простой перекисью водорода, и после этого Мэрилин никогда не задумывалась о том, чтобы вернуться к своему натуральному оттенку. Да и зачем? Блондинкой Монро была поистине сногсшибательной.
2. «Свой» аромат. Неотъемлемой частью стиля Мэрилин Монро был парфюм. Один из знаменитых афоризмов актрисы указывает на то, что душилась Монро даже на ночь: «В чем я иду в кровать? Как же, на мне, конечно, пара капель Chanel № 5». Эта легендарная композиция французского Дома полностью соответствовала не менее легендарной Мэрилин. Она была убеждена, что« нет женщин, не любящих духи, а есть женщины, не нашедшие свой запах».
3. Сознание собственной женственности. Женственность была дана Мэрилин от природы, она ценила это и старалась всячески подчеркнуть. «Я определенно чувствую себя женщиной и наслаждаюсь этим, — говорила Монро. — Женственность порождает истинную красоту. Женская привлекательность сильна только тогда, когда она естественна и стихийна». Это убеждение помогало ей жить в мире, которым« правят мужчины».
4. «Протеиновый» завтрак. Актриса не забывала о важности завтрака, который, как известно, должен быть основательным. По утрам Мэрилин ела без изысков, но и не заурядно. Она подогревала молоко и смешивала с ним с помощью вилки два сырых яйца. Этот протеиновый заряд позволял ей держать себя в форме.

Макияж в стиле Мэрилин Монро

1. Сияющая кожа . У Мэрилин был удивительный секрет сияющей кожи — все дело в том, что актриса категорически отказывалась удалять легкий« пушок» на своих щеках и скулах. Она утверждала, что под светом ламп в студии они придают коже легкое, мягкое свечение. Кроме того, увлажняющие кремы(Erno Laszlo Active pHelityl Cream или Nivea) помогали ей сохранять кожу в наилучшем состоянии.
2. Красные губы . До сих пор не нашла помаду идеального красного цвета? Попробуй подобрать оттенок, который будет как можно более близким к тому, что« носила» Мэрилин. Красные губы всегда были« изюминкой» стиля Мэрилин Монро. Благодаря ней для светловолосых девушек это стало классикой дополнять свой макияж алой помадой. Она должна глянцево сиять на губах, как у Мэрилин, чтобы ты выглядела по‑настоящему роскошно.
3. Длинные ресницы . «У женщин есть только два оружия: тушь для ресниц и слезы. Но мы не можем их использовать одновременно». Помнишь это известное высказывание Мэрилин? Томный, «бархатный» взгляд из-под длинных и пушистых ресниц Мэрилин обладал поистине магическим действием. Она не только подкрашивала ресницы тушью, но и пользовалась накладными — ее любимыми были от Glorene of Hollywood.
4. «Кошачий» взгляд . Не только дивные ресницы помогали ей создать эффект« кошачьего» взгляда. Мэрилин также всегда подводила глаза карандашом — рисовала стрелки с острым« хвостиком» тонкой линией у ресничного края. Для этого она пользовалась не только черным цветом, который обычно сочетают с ярко-красными губами, но и коричневым — для более« мягкого» макияжа глаз.
5. Улыбка . Среди многих достоинств внешности Мэрилин — ослепительная улыбка, что называется, «на миллион долларов». Звезда говорила: «Улыбайтесь, ведь жизнь — это прекрасная вещь, и есть так много всего, чему можно улыбнуться». И с этим трудно поспорить. Кстати говоря, для того чтобы улыбка оставалась белоснежной, Мэрилин использовала при чистке зубов соду. Этот нехитрый прием породил бум отбеливания зубов: зрители, видя на экранах обезоруживающую улыбку Мэрилин, мечтали о такой же.

Мэрилин Монро: параметры фигуры

1. Женственные формы . Мэрилин никогда не была близка к классическим модельным параметрам: ее вес в разное время составлял от 53 до 66 килограмм, а тип фигуры Мэрилин Монро всегда был женственным — с пышным бюстом и выразительным изгибом бедер. Актриса не стремилась к худобе — она определенно лишила бы ее сексуальности — и была уверена: «Девушки, которые считают себя толстыми потому, что они не носят нулевой размер, должны знать, что на самом деле они красивы, а общество уродливо».
2. Немного спорта. Разного рода активности нужны были Мэрилин не для того, чтобы сбросить вес(как мы уже знаем, своими формами актриса гордилась), а для сохранения фигуры в тонусе. Для этой цели она выбирала бег, йогу, а также иногда ездила верхом. Но к изнурительным тренировкам не прибегала — опять же, худоба ей была ни к чему.
3. «Нет» предрассудкам. «Несовершенства — это красиво», — такого мнения придерживалась Мэрилин, хотя сама она многим кажется идеалом. Но нельзя не согласиться с ее словами: то, что многие считают в человеке несовершенством, в действительности делает его уникальным, не похожим на остальных. Это та красота, которую людям дает природа.

Популярное

Мэрилин Монро: стиль в одежде

1. Умение показать достоинства фигуры . «Тело предназначено для того, чтобы его видели, а не скрывали под одеждой», — говорила Мэрилин. Этой« догме» актриса, конечно, не следовала буквально, но звезда всегда самым искусным образом подчеркивала красоту своей фигуры. Платья с облегающими силуэтами и глубоким декольте позволяли ей показывать себя во всей красе и приводить поклонников в восхищение.

В начале 1955 года 29-летняя Мэрилин Монро покинула Голливуд по совету своего наставника Ли Страсберга и отправилась в Нью-Йорк, чтобы освободиться от контракта с «Twentieth Century Fox» и имиджа «глупой блондинки». В Нью-Йорке Мэрилин поселилась в сьюте отеля «Амбассадор» и основала кинокомпанию «Marilyn Monroe Productions» совместно с фотографом и другом Милтоном Грином. И Милтон и сама Мэрилин сошлись на мысли, что имидж актрисы требует пересмотра, если она хочет в дальнейшем казаться серьезной. Милтон заказал фотопроект в журнале «Redbook» в надежде, что они опубликуют снимки «реальной Мэрилин». В течение одной недели фотограф журнала Эд Файнгерш везде следовал за Мэрилин Монро в Нью-Йорке, делая вот эти фотографии.

(Всего 32 фото)

1. Мэрилин входит в салон красоты Элизабет Арденн на Пятой Авеню.

2. В отличие от большинства прошлых фотографий, Мэрилин согласилась сниматься без макияжа и укладки.

4. Выходя из салона.

5. Ставшее культовым фото Мэрилин на балконе своего сьюта в отеле «Амбассадор».

8. Мэрилин рассматривает комиксы на стене кисти знаменитого журналиста «The New Yorker» и мультипликатора Джеймса Тербера. Ресторан «Костелло» на 44-ой Стрит.

9. Во время разговора с редактором «Redbook» Робертом ШТайном в ресторане «Костелло».

10. В халате отеля «Амбассадор» в своем номере.

11. Мэрилин красит губы, собираясь на премьеру пьесы Теннеси Уильямса «Кошка на раскаленной крыше».

12. Желая произвести впечатление, Мэрилин надела обтягивающее золотистое платье с большим разрезом.

13. Культовое фото: Мэрилин наносит парфюм Шанель №5.

15. Хитрая улыбка в ресторане после премьеры.

16. Устав, Мэрилин прилегла ненадолго в вестибюле отеля.

17. Редкий снимок Мэрилин Монро, на котором можно увидеть ее хрупкость и ранимость.

18. По пути в метро Мэрилин купила газету «New York Post ».

19. В ожидании поезда на Центральном вокзале.

22. Тайная поездка в метро.

23. Мэрилин и Милтон Грин.

24. Мэрилин готовится к благотворительному выступлению цирка «Ringling Brothers and Barnum & Bailey» на Мэдисон-Сквер-Гарден.

Про Мэрилин ходит множество противоречивых историй, и мне захотелось узнать правду из первых уст. Меня предупреждали, что придется подождать. Ожидание оказалось продуктивным. Я наблюдал за тем, как она живет и как работает. Наблюдал, как общается с мужем, писателем Артуром Миллером. Обнаруживал в них похожую мягкость, интеллигентность, простоту и особенно – искренность и честность, редкие качества. У меня сложился образ пары, которая хотела быть счастливой и которая такой была – это чувствовалось по тону их рассказа. Мэрилин оказалась совсем не такой, какой мы привыкли ее представлять. Умная, открытая и совершенно беззащитная.

«Я никогда не жила с родителями, не знала своего отца, а мать была для меня « той женщиной с рыжими волосами», которая иногда приходила меня навестить»

Мэрилин Монро : Я лучше буду отвечать на вопросы. Не умею просто так что-то рассказывать, это ужасно. С чего начать? Столько вариантов...

Marie Claire: Тем не менее, начало было – это ваше детство.

Мэрилин : Об этом никто ничего не знает, только догадки. Долгое время моя жизнь, мое прошлое оставались в полном тумане. Я никогда не говорила об этом, потому что это мое личное дело. Затем режиссер Лестер Коуэн захотел снять меня в фильме «Счастливая любовь». Он предложил мне маленькую роль, и ему надо было подписать со мной контракт. Я была еще совсем молоденькой, поэтому он сказал, что хотел бы переговорить с моим отцом или матерью. Я сказала, что это невозможно. «Почему?» – настаивал он. «Я никогда не жила с родителями», – объяснила я ему ситуацию. Это была чистая правда, и я никогда не понимала, зачем делать из этого факта сенсацию. С тех пор обо мне было написано столько всякой ерунды, что боже мой, почему бы не рассказать правду сейчас?

Какие первые воспоминания о себе как о ребенке у вас остались?

Мэрилин (после долгого молчания) : Мои первые воспоминания? Ну, насколько я помню, я в коляске, в длинном белом платье, на тротуаре перед домом, где я жила с семьей, которая не была моей родной семьей. То, что я родной ребенок своей матери, – это факт. Но то, что говорят о моем отце или моих отцах, – это вздор. Первого мужа моей матери звали Бейкер. Второго – Мортенсон. Но когда родилась я, она была давно с ними разведена. Рассказывают, что мой отец был норвежцем, что видно из фамилии Мортенсон, и что он погиб вскоре после моего рождения в дорожной катастрофе. Что касается личности моего настоящего отца, то мне известно два факта. В записи о моем рождении напротив графы «профессия отца» написано «Baker». Это фамилия первого мужа моей матери, но это также и название его профессии – булочник. Когда я родилась вне брака, мать должна была дать мне фамилию. Наверное, быстро принимая решение, она сказала «Бейкер». Или это случилось по ошибке клерка. Как бы то ни было, мое имя – Норма Джин Бейкер. Это написано на всех моих школьных тетрадках. Все остальное – дурацкие выдумки.

Значит, мать воспитывала вас одна...

Мэрилин : Я никогда не жила со своей матерью. Говорят, что это не так, но это правда. Я всегда была на попечении у других людей. У моей матери были проблемы с психикой. Она работала монтажером на киностудии. Сейчас ее нет в живых. Ее родители умерли в доме для умалишенных. Мою мать тоже пришлось поместить в психиатрическую лечебницу. Иногда ее выпускали, но затем случались рецидивы. Так что у меня было так: совсем маленькой я показывала на первую входившую в комнату женщину: «Мама!» – и на первого входившего мужчину: «Папа!» Но однажды утром – мне, наверное, было три года – меня купали, и я назвала мамой женщину, которая тогда мной занималась. Она ответила: «Я не твоя мама. Называй меня тетей». «Но он мой папа»? – спросила я, показывая на ее мужа. «Нет, – ответила она, – мы не твои родители. Та женщина с рыжими волосами, которая приходит к тебе иногда, – она твоя мама». Тогда для меня это было шоком. Но поскольку моя мать приходила очень редко, она навсегда осталась для меня «рыжей женщиной». Тем не менее я знала о ее существовании. Правда, когда меня поместили в приют для сирот, это стало очередным шоком. Я уже умела читать. Прочитав надпись «Детский дом», написанную золотыми буквами на черном фоне, я устроила истерику, и меня пришлось тащить силком. Я кричала: «Я не сирота, у меня есть мама!» Позже люди говорили мне: «Тебе лучше забыть про мать». «Но где она?» – допытывалась я. «Не думай об этом, она умерла». И затем спустя некоторое время я получаю известия о ней. И так на протяжении нескольких лет. Получалось, что я придумала ее смерть, потому что не хотела признавать, где она находится. Идиотка! Как бы то ни было, я жила в одиннадцати приемных семьях. Первая семья была очень религиозной. Мы жили в маленьком городке в пригороде Лос- Анджелеса (я родилась в Лос-Анджелесе). Со мной был еще один усыновленный мальчик. Я жила с ними приблизительно до семи лет. Они были ужасно строгими, но без злобы. Воспитывали меня на свой манер, в жестких рамках, а мои ошибки исправляли с помощью кожаного ремня. В конце концов об этом стало известно, и меня передали на воспитание английской паре в Голливуде. Эти были актерами, точнее – статистами, и моя жизнь у них разительно отличалась от предыдущей. Новые родители работали много, когда у них была работа, а в остальное время наслаждались жизнью, пели, танцевали, пили, играли в карты, и у них было много друзей. С моим религиозным воспитанием я уже видела их в аду за все грехи! Я часами молилась о спасении их душ. Эти англичане держали меня у себя, потому что получали деньги от продажи имущества моей матери. Они познакомили меня с кино. Мне еще не исполнилось восьми лет. У меня были свои любимые звезды. Джин Харлоу. Мои волосы были платиновыми, за это меня прозвали «головой-паклей». Я их ненавидела и мечтала о золотистых волосах до тех пор, пока не увидела ее: такая красавица – и с платиновыми волосами, как у меня! А еще Кларк Гейбл! Надеюсь, он не рассердится на меня, если я скажу, что представляла его своим отцом. По Фрейду это совсем не плохо, наоборот! Интересно, но я никогда не мечтала о том, чтобы кто-то был моей матерью. О чем мы говорили?

Об английской паре. Когда деньги закончились...

Мэрилин : Да, они вернули меня в детский дом. Ах, подождите. Нет, я отправилась жить к этим людям в Голливуд, они были из Нового Орлеана. Но я там недолго была. Три-четыре месяца. Затем я оказалась в приюте. Там я начала заикаться. Со мной это до сих пор случается, когда я устаю или нервничаю. В приюте я стала ходить в общеобразовательную школу. На нас показывали пальцем и говорили: о, посмотрите, сиротки, сиротки! Нам было стыдно. Я была очень высокой девочкой. Мне давали четырнадцать, хотя на самом деле было 9. Тогда я уже была того же роста, что и сейчас – 163 см. Я пробыла в приюте до 11 лет. После этого жила еще во многих семьях. Может, им за меня платили? Некоторые принимали меня в конце учебной четверти и держали на каникулах. Под конец меня взял под опеку штат Калифорния. Так я попала в дом к «тете» Анне. Это была пожилая женщина, лет 60–65. Она меня очень любила, и я это чувствовала. В конце этого счастливого периода меня выдали замуж. О том замужестве мне особенно нечего сказать. Тетя должна была уезжать в Вирджинию. В Лос-Анджелесе она получала за меня 20 долларов. Если бы я уехала с ними, ей перестали бы платить, а самостоятельно содержать меня она не могла. Надо было найти способ меня пристроить. В Калифорнии девушки могут выходить замуж в 16. Таким образом, меня поставили перед выбором – или возвращаться в государственный приют до 18 лет, или выйти замуж. Мне было почти 16, и я выбрала замужество. Его фамилия была Догерти, ему был 21 год и он работал на заводе. Чуть позже началась война, и его мобилизовали в действующую армию. Незадолго до конца войны я съездила в Лас-Вегас и получила развод. Мне было 20 лет. Сейчас он полицейский агент, но мы с ним не поддерживаем связь.

Вы не боитесь говорить о себе всю правду?

Мэрилин : Близкие люди знают, как трудно мне врать. Иногда я могу о чем-то умолчать, чтобы защитить себя или других, но я не умею врать. Люди – забавные существа, они задают вам все эти вопросы, а если вы отвечаете честно, они в шоке. Меня спрашивают: «Что вы надеваете, ложась спать? Пижамную рубашку? Пижамные брюки? Ночную рубашку?» Я отвечаю: «Капельку духов Chanel № 5», – и они думают, что это я так сострила. Тогда как я просто пыталась деликатно ответить на неделикатный вопрос. Кроме того, это правда, но этому не верят! Наступил момент, когда я стала популярной, и люди не могли понять, почему меня не видели ни на премьерах, ни на презентациях. А я училась. Я хотела закончить образование и поступила на вечернее отделение в Университет Лос-Анджелеса. Днем зарабатывала на жизнь маленькими ролями в фильмах, а вечером ходила на курс по литературе и истории Америки. Я много читала. Мне открылся целый мир. Было трудно приходить на учебу вовремя. Нужно было все время спешить. Я уходила со студии в 18:30, а чтобы быть в полной готовности на площадке в 9 утра, приходилось рано вставать. Наша преподавательница мадам Сиэй не знала, что я актриса, но ей казалось странным, что молодые люди из других классов заглядывают к нам во время урока, чтобы посмотреть на меня, и шепчутся. Однажды она спросила об этом моих одноклассников, и ей сказали, что я снимаюсь в кино. Она сильно удивилась: «А я-то думала, что эта девушка только что вышла из монастыря!» Это был лучший комплимент. Но люди предпочитали видеть во мне глупую, капризную и сексапильную старлетку. Моя репутация всегда слегка запаздывала.

«Меня спросили, что я надеваю в постель? Рубашку от пижамы? Пижамные брюки? Ночную рубашку? И я ответила – Chanel № 5, потому что это правда. Я не хотела говорить, что ложусь спать голой.»

Вы не любите спешить?

Мэрилин : Совершенство требует времени. Я бы хотела стать великой актрисой в подлинном смысле слова и быть счастливой настолько, насколько возможно. Но что такое счастье? А чтобы стать великой, требуется много усилий и много времени. Любовь и труд – единственные подлинные вещи в нашей жизни. Они должны идти в ногу, иначе жизнь начинает хромать. С другой стороны, труд – это форма любви. И если я мечтала о любви, то хотела, чтобы она была настолько же совершенна, насколько это возможно. Когда я вышла замуж за Джо Ди Маджо в 1954 году, он уже не играл в бейсбол, но был превосходным спортсменом и человеком редкой чувствительности. Сын итальянских эмигрантов, он в юности испытал много невзгод. Поэтому мы достаточно хорошо друг друга понимали. Это нас объединяло. Но все же не идеально. И поэтому наш брак распался, к сожалению, после десяти месяцев совместной жизни.

Как вы позакомились с Артуром Миллером?

Мэрилин : Мы в первый раз встретились в павильоне, где я снималась. Я плакала, потому что узнала о смерти подруги, а он проходил мимо с режиссером Элией Казаном. Нас представили друг другу. Я видела все словно в тумане. Это был 1951 год. После этого мы не встречались четыре года. Иногда переписывались, и он прислал мне список книг, которые стоит прочитать. Потом мы снова встретились на студии. В тот вечер у меня были пробы к двум фильмам, и на площадке я старалась как могла. Никогда не забуду, что он сказал в тот день. Ему казалось, что мне надо играть в театре, а люди, слышавшие это, засмеялись. Но он повторил: «Нет-нет, серьезно». И в его тоне я почувствовала глубокую человечность. Он обращался со мной как с равной. И это для меня самое главное. С того времени, как мы поженились в 1955-м, если у меня нет съемок, мы ведем спокойную, счастливую жизнь в Нью-Йорке или в нашем доме в Коннектикуте. Мой муж любит работать рано утром. Обычно он встает в шесть. Может еще прилечь после обеда. У нас квартира не очень большая, и я распорядилась обить его кабинет звуконепроницаемыми панелями. Когда он работает, ему нужно полное одиночество. Я же встаю в половине девятого. У нас прекрасный повар. Иногда, пока он готовит завтрак, я иду гулять с моей собакой Хьюго. А когда повар в отпуске, я поднимаюсь пораньше, чтобы сделать завтрак для мужа. Я считаю, что мужчина не должен заниматься готовкой. В вопросах этикета я очень старомодна. Мне еще кажется, что мужчина ни при каких обстоятельствах не должен нести в руках то, что принадлежит женщине, – сумку, туфли на каблуках и т.п. Мне, правда, случалось прятать пеньюар в кармане мужа, но и только. После завтрака я принимаю ванну. Это совершенно необходимо. Часто приходится подниматься в шесть или даже в пять утра. Тогда контрастный душ помогает мне проснуться. А в Нью-Йорке мне нравится полежать в ванне и полистать журналы, слушая музыку. Потом я надеваю юбку и блузку, туфли на плоской подошве и куртку-поло. По вторникам и четвергам к одиннадцати я обычно хожу в актерскую студию на частные уроки к Ли Страсбергу. Я возвращаюсь к обеду, обычно мы с мужем обедаем и ужинаем вместе. За едой мы слушаем пластинки. Мой муж, как и я, любит классическую музыку. Или хороший джаз, хотя джаз мы обычно ставим, когда к нам в гости приходят друзья, которые любят потанцевать. Часто Артур работает после обеда. В это время мне всегда есть чем заняться. От первого брака у Артура двое детей, и я стараюсь быть им хорошей мачехой. В доме тоже всегда полно дел. Мне нравится готовить, но не в городе, где много суеты, а за городом, на выходных. У меня получается вкусный хлеб и лапша – раскатать, подсушить, отварить и заправить соусом. Это мои фирменные блюда. Но мне также нравится придумывать что-то новое. Мне нравятся приправы. Чеснок! Иногда я с ним перебарщиваю. Порой актеры, с которыми я учусь на курсах Страсберга, заходят к нам домой, утром или после обеда, и я готовлю им завтрак или подаю чай. В общем, мои дни всегда чем-то заполнены. Но перед ужином я всегда должна быть свободна, чтобы побыть с мужем. После ужина мы иногда идем в театр или в кино, или идем в гости, или принимаем гостей. Но чаще мы просто сидим дома, слушаем музыку, читаем или разговариваем. Мы любим гулять по улицам или в Центральном парке. Нам очень нравится ходить пешком. В нашей жизни нет рутины. Бывают моменты, когда нам бы хотелось быть более организованными, делать определенные вещи в определенное время. Но мой муж говорит, что так, по крайней мере, нам не приходится скучать. Так что все хорошо. И лично мне никогда не бывает скучно. Скучно мне только с теми людьми, которым самим скучно. Мне очень нравятся люди, но иногда я спрашиваю себя, действительно ли я хочу быть такой светской? Одиночество меня нисколько не тяготит. Я хорошо себя чувствую, когда я одна. Мне даже это нравится, это отдых. Это позволяет взять себя в руки, освежает ум.